27 октября отмечается Всемирный день эрготерапии. И если в мире эрготерапевты вот уже более ста лет играют ключевую роль в области реабилитации детей и взрослых с двигательными и иными нарушениями, то в России такие специалисты до сих пор встречаются редко.
Кто такие эрготерапевты, рассказывает эрготерапевт и ортезист, эксперт благотворительного фонда развития реабилитации «Весна» Анна Лучникова.
Миссия — вернуть солдата с войны
«Эрготерапия как специальность появилась после Первой мировой войны, когда к мирной жизни возвратилось большое количество взрослых мужчин, сохранивших интеллект, но потерявших в боях какие-либо части тела, — рассказывает Анна Лучникова. — Эти мужчины подолгу лежали в клиниках, восстанавливаясь после ампутаций и ранений, а медсестры, которые ухаживали за ними, обратили внимание на то, что если больные были чем-то заняты, то выздоровление происходило быстрее. Кому-то предлагалось освоить вязание, кто-то мастерил свистульки или еще что-то. Медицинские сестры, наблюдавшие таких пациентов, просто поделились своими наблюдениями с врачами — так в 1917 году появилась новая специальность Occupational therapy, а вскоре и ассоциация эрготерапевтов, в которую на первом этапе вступило чуть больше 10 человек. Англоязычное название «эрготерапия» буквально означает «терапевтические методы, основанные на какой-либо деятельности».
Фактически это была терапия трудом, потому что раненым военным предлагались разные занятия, и задача специалиста была найти ту деятельность, которую человек сможет выполнять, а при необходимости каким-то образом адаптировать рабочее место или инструменты под особенности пациента. Особенно активно эрготерапия стала развиваться после Второй мировой войны, когда с фронта возвращалось колоссальное количество выживших, но искалеченных людей, которым фактически предстояло заново найти свое место в жизни.
Кому и как помогает эрготерапевт
Дело в том, что эрготерапия — это очень широкая область знаний. Эрготерапевты работают с самыми разными пациентами: со взрослыми после инсульта и травм, с детьми, с теми, у кого есть трудности в обучении и т. д. При этом в работе с разными возрастами и разными нарушениями могут применяться разные подходы. Например, с интеллектуально сохранным взрослым используют одни методы работы, а в работе с ребенком они уже не подойдут.
«Я сама, будучи эрготерапевтом, специализируюсь на ортезировании рук. Работа с руками важна, поскольку руки отвечают за мелкую моторику, от них зависит, можем ли мы сами себя обслуживать, — говорит Анна Лучникова о своем опыте. — Эрготерапевты создают специальные приспособления для того, чтобы помочь максимально эффективно использовать свои руки любому, у кого есть с этим трудности. И это будут индивидуальные приспособления, которые действительно улучшают функцию руки».
Исправлять или адаптировать — вот в чем вопрос
В России эрготерапия появилась сосем недавно — как же так вышло? «Видимо, это разница в фундаментальных подходах к работе с людьми, имеющими ограничения. Если в советской системе развивалась дефектология, то в других странах — эрготерапия. Просто в США и Европе довольно давно стали думать о том, что людей с нарушениями или травмами надо стараться вернуть в активную жизнь, чтобы они смогли быть активными налогоплательщиками. Соответственно, их старались максимально интегрировать, чтобы они сами могли зарабатывать и платить налоги.
При таком подходе эрготерапевты пытаются, учитывая само нарушение (например, слабое зрение или неконтролируемые хаотичные движения), так организовать среду и подобрать специальные приспособления, чтобы человек легче общался с другими людьми, оставался успешным в учебе и работе. В такой среде у человека есть шанс максимально реализовать свои возможности и потенциал, несмотря на имеющиеся нарушения.
В Советском Союзе развивалась дефектология и логопедия — в них важную роль играет понятие нормы, которой человек должен соответствовать. Дефектологи пытались исправить нарушения на специально организованных занятиях, которые часто были далеки от реальной жизни человека и проблем, с которыми он сталкивался. В итоге человеку могли поставить диагноз, подразумевающий невозможность его участия в самостоятельной жизни и, как следствие, его помещали в специальный интернат».
Как стать эрготерапевтом
«Сейчас самое достойное место для обучения эрготерапевтов в России — это Медико-социальный институт в Санкт-Петербурге. Курс эрготерапии в МСИ аккредитован Всемирной Федерацией Эрготерапевтов, потому что их педагоги проходили обучение в Швеции. На курс берут людей с базовым психологическим, дефектологическим или педагогическим образованием, логопедов. В любом случае эрготерапевт обучает пациента, поэтому и бэкграунд должен быть связан с педагогическими навыками».
Проблема в том, что в России до сих пор нет утвержденных профессиональных стандартов, то есть на самом деле нет понимания, чего ожидать от эрготерапевта, какими знаниями он должен обладать. В государственных медицинских и реабилитационных учреждениях нет ставок эрготерапевтов. Всё это мешает профессии развиваться в стране.
«Я психолог по первому образованию, работала в школе, — рассказывает Анна Лучникова. — Когда у меня родился сын, он был недоношенным, пережил кровоизлияние в мозг, и мне было понятно, что функции, которые были у него нарушены, можно восстанавливать. Поэтому я прошла обучение на курсе эрготерапии в МСИ, потом изучала анатомию верхней конечности, проходила курс ортезирования, позже ездила на стажировку в Швецию, на обучение в институт Елизарова. То есть у меня было довольно много разных обучений, и это тот маршрут, который я сама себе выстраивала, потому что чувствовала, где и каких знаний и навыков мне недостает».
Такой путанный образовательный маршрут — это то, что объединяет многих эрготерапевтов в России, говорит Лучникова. Они своими силами находят способы получить образование и все равно в отсутствии профстандартов сталкиваются с недоверием со стороны официальной системы реабилитации. А ведь будь эрготерапевт доступен семье, в которой появился человек с двигательными или иными проблемами, многое можно было бы исправить. Потому что эрготерапевт — это тот, кто помогает обрести самостоятельность даже тогда, когда на первый взгляд кажется, что это невозможно.
